Строительство железной дороги в Орске, середина 30-х. Автор неизвестен
3 мая 1936 года в Орске произошло из ряда вон выходящее событие: рабочие крупного индустриального объекта, строители стратегически важного нефтепровода «Каспий-Орск» вдруг не вышли на работу. 80 человек остались в бараках, чтобы привлечь внимание властей к своим проблемам. И внимание было привлечено.
«Нам нечего кушать, два месяца не дают зарплату!»
В этот день люди отказались выходить на работу. Начальство, примчавшееся, чтобы выгнать их в степь и заставить взять в руки лопаты, ничего не добилось. К делу подключился НКВД.
На переговоры с бастующими выехал начальник орского горотдела милиции Никифор Теплов. Вот какие претензии, озвученные на этой встрече, были внесены в протокол, до сих пор хранящийся в Орском филиале Оренбургского государственного архива:
— Мы не вышли на работу потому, что нас наше начальство 4 месяца обманывает… Нам за март и апрель не выдали зарплату, нам нечего кушать и мы сегодняшним невыходом на работу хотели добиться внимания со стороны власти.
Люди не получали зарплаты, не получали и полагавшихся им социальных выплат.
— Два месяца тому назад у меня умерла жена, причитающуюся мне сумму на похороны до сих пор не выдали. Я писал в местком очень много заявлений, но толку никакого.
Роптали строители и на условия, в которых приходилось жить и работать.
— Нам два месяца не дают зарплату, а работу спрашивают с нас, не проявляют никакой заботы. Зимой мы жили на трассе в нечеловеческих условиях, голодные и холодные…
Наконец, возмущение людей вызвал и тот факт, что начальство не считало даже нужным поздравить их с праздником – понятно, когда есть нечего, поздравлением сыт не будешь, но все же…
— На всех предприятиях рабочие праздновали 1 мая хорошо и весело, устраивались вечера с угощениями, а нам ничего не дали, нас сводили только на демонстрацию и на этом празднование закончилось.
Гастарбайтеры в своей стране
Но самой главной претензией оказалось отсутствие у них паспортов.
Дело в том, что рабочие эти были не орчанами и, строго говоря, вообще не пролетариями. Они приехали в город из деревень – землю рыть физически очень тяжело, но особой выучки не требуются, выпускники школ ФЗО тут не нужны, справятся и колхозники. А колхозники вплоть до реформы 1953 года паспортов не получали – не положено было. Таким образом осуществлялось своеобразное крепостное право: да, революция освободила тебя от гнета помещика, но никуда из своей деревни ты без бумажки не денешься. Где родился – там и пригодился, паши землю дальше.
Строительство моста через Урал, 1935 год. Фото из фондов ОКМ
И вот этих деревенских мужиков привезли в город (впрочем, не совсем и в город: «Мы все время работали в степи», - говорит один из рабочих), но паспортов не выдали. И они оказались опять-таки в кабале: без бумажки с печатью с одного предприятия не уволишься, на другое не устроишься. Орская милиция выдавать паспорта отказалась, ведь рабочие раньше здесь не жили, никаких данных на них в картотеке не имелось. А съездить в свой район, чтобы там выправить документ, работяги тоже не могли – работодатель не пускал, потому что работы полно. В общем, из одной неволи люди попали в другую, еще хуже.
— Нас начальство с паспортами обманывало 4 месяца, домой за паспортами не отпускает, а здесь нам милиция их не выдает. Мы в свободное время не можем сходить даже на базар потому, что милиция нас задерживает как беспаспортных. Освободившимся преступникам из ИТК и то выдают паспорта, а мы, рабочие, не можем получить…
В общем, работяги оказались в том же положении, что и нынешние гастарбайтеры из бывших союзных республик: приехал в Москву на заработки – работай, но за территорию стройки не выходи, иначе живо в отделении окажешься… А уж заплатят что-то за этот труд или «кинут» - это как повезет.
— Мы ходили к прокурору, тот нам сказал, что, если милиция здесь паспортов не выдает, то пусть вас начальство рассчитает, и вы езжайте получать паспорт в своем районе, и такого же содержания написал прокурор нашему начальству бумажку, но нас не увольняют.
А самое главное – люди не понимали, что с ними будет дальше. Работа на нефтепроводе – адски тяжелая, то на солнцепеке, то на морозе – подходила к концу. Крекинг, то есть нынешний Орскнефтеоргсинтез, уже перерабатывал каспийскую нефть.
Были бы паспорта – люди устроились бы на какой-нибудь завод. А без паспорта путь оставался только один – назад в деревню. А это страшно, и не потому, то в деревне так уж плохо, а потому, что семьи кормить нечем будет – тем, кто в весеннем севе не участвовал, хлеба на зиму не дадут, а сев уже завершен.
— Работы для нас в Нефтепроводе хватит только до июля месяца. Потом нас без паспортов никто на работу не примет, и тогда нам в колхоз возвращаться тоже не будет смысла, потому что посевная закончится, и у нас там трудодней не будет.
«Тяжкое преступление перед советским государством»
Забастовка 80 рабочих привлекла внимание и НКВД, и горсовета. Но власти оценили этот жест отчаяния по-своему. На работяг посыпались обвинения в саботаже.
— Бояринов (очевидно, кто-то из руководства – прим. Урал56.Ру) сказал, что сегодняшний невыход на работу есть забастовка – политика классового врага, бая. У нас баев нет, не вышли на работу потому, что не выдали спецодежду, не выдали зарплату и не дают паспортов.
Бригадир-стахановец, который в акции протеста не участвовал, мужественно вступился за своих подчиненных и попытался объяснить, что забастовка (и с каких это пор, кстати, она стала орудием богатеев?) имела целью не нанести вред советской экономике, а привлечь внимание к проблемам простых тружеников. В своей речи он даже попытался использовать авторитет Вождя народов, но, кажется, начальника милиции это не слишком это впечатлило.
— Я работаю на Нефтепроводе с 1933 года, стахановец, ездил на съезд стахановцев, пил чай вместе с Сталиным и мне очень прискорбно, что сегодня моя бригада не вышла на работу, хотя сам я работал, считаю виновниками в этом наше начальство.
И все-таки рабочим пришлось сдаться и признать ошибочность своего поведения.
— Нам начальник милиции разъяснил, что сегодняшний невыход на работу есть тяжкое преступление перед советским государством, что наши рабочие попались на удочку классового врага… Я считаю, что наши рабочие это сделали благодаря своей несознательности, они никак не думали, что их причислят к государственным преступникам. Я от имени собрания заявляю, что это позорное пятно мы смоем ударной работой, завтра все как один выйдем на работу.
Так или иначе, масштабную забастовку на стратегически важном объекте скрыть было уже невозможно. И начальник орской милиции отправил своему начальству в Оренбург рапорт. Копии разошлись по 4 адресам: начальнику городского отдела НКВД (в то время народный комиссариат внутренних дел объединял и органы госбезопасности, рабоче-крестьянскую милицию, и пожарную охрану, поэтому и подчиненность у начальника орской милиции была двойная), секретарю горкома ВКП(б), председателю горсовета и прокурору.
Тот самый рапорт
Прежде всего Теплов сообщил, что обо всей этой возне с паспортами ему было известно давно (если б неизвестно, это характеризовало бы его еще хуже – начальник милиции должен знать, что творится на подконтрольной территории). Он даже немножко покаялся в том, что допустил нарушение – но ведь не корысти ради, а для общего дела!
— В ноябре 1935 года горотделом РКМ было выявлено почти поголовное проживание без паспортов рабочих Нефтепровода. Перед администрацией был поставлен вопрос о немедленном увольнении… завезенных в Орск без паспортов, подлежащих паспортизации в своих районах. Однако, по просьбе администрации Нефтепровода и учитывая интересы производства (подготовка к пуску Крекингзавода) горотдел РКМ пошел на нарушение… Рабочим Нефтепровода были выданы временные удостоверения на 3 месяца, чтобы администрация… предоставила возможность съездить в свои районы получить паспорта.
Тут же он попросил начальство решить-таки проблему паспортизации. Причем варианты предложил интересные: либо выдать им паспорта, либо согласовать выписку очередных временных удостоверений, либо (хороша забота о человеке труда!) «предложить администрации немедленно снять их с работы».
О том, что с людьми надо бы расплатиться за два месяца тяжелого труда, речи в рапорте не идет…
Урал56.Ру благодарит за помощь в подготовке материала филиал ГБУ «Государственный архив Оренбургской области» в городе Орске и лично директора Инну Ершову.
