Олег Кривенко и Дмитрий Сафонов в эфире программы «Говорим по делу»
Многие вещи, особенно статистические данные, у нас любят сравнивать с 1913 годом. Дескать, вот тогда люди жили, а сейчас… Да, предвоенная Российская Империя была на подъеме. И пусть сейчас мы такого подъема не переживаем, но тем не менее, уважение и достоинство великой державы потихоньку возвращаем. Так всегда ли уместны исторические сравнения и параллели? Вот об этом и говорим по делу с доктором исторических наук, профессором Дмитрием Сафоновым.
Эфир «Говорим по делу»
Олег Кривенко: — Мы, журналисты, падки на сравнения. Например, есть соблазн провести параллели между 1917 и грядущим 2017, который уже не за горами.
Дмитрий Сафонов: — Проводить параллель между Россией 1916 года и Россией 2016 года, видеть какие-то схожие черты – это две большие разницы. Дело в том, что исходный материал не тот. Да, кажущиеся схожие черты есть. Но меня всегда удивляет, когда говорят: «Смотрите, как много общего!». Так и хочется спросить: «А вы помните 1917 год? Вы так хорошо в нем разбираетесь, это ваша жизнь?». Я вот помню 1980 год, потому что я тогда жил, а вот 1917 я не помню. Следовательно, у всех книжные знания: что ты хотел, то ты и вычитал.
Россия в 1916-м была не такой, как сейчас: была другая власть, другие правила игры, общество не менялось так динамично, как, по идее, должно было быть. С точки зрения экономики был прорыв, а вот социального и политического прорыва не наблюдалось. И этот сдвиг создал дополнительную напряженность в обществе. Власть тогда была слаба, и не в смысле подавления оппозиции или каких-то еще вещей, она не осознавала необходимости кардинальных перемен именно в отношениях с обществом. И это было связано не с тем, что Николай II был слабый, безвольный, неумный или еще что-то. Любят у нас все сводить к персонам: этот не знал, этот не предусмотрел и т.д. Все гораздо шире: власть тогда была построена на философии монархии, которая, по сути своей, была патриархальна. Если говорить очень упрощенно: царь – отец, подданные – дети, о которых он заботится. И подобная патриархальная система взаимоотношений исключает потребность диалога с обществом. Ведь родитель не обязан объяснять детям каждое свое требование. А когда говорят, что ведь были зачатки демократии, та же Государственная Дума. Да, были. Но была ли это попытка перестройки сознания общества? Конечно, не была. И в итоге получилось, что старые ценностные критерии стали деформироваться, а власть за этим процессом не следила.
В 1917 году большевики победили именно из-за политической неграмотности общества. Программой большевиков, те самые знаменитые Апрельские тезисы, была программа выхода из кризиса. Там перечислялись все больные вопросы, но все их решения подразумевали один ответ: дайте нам власть, а мы все исправим. По большому счету она сопоставима с какой-нибудь программой «500 дней». Давайте будем честны, значит ли это, что на 499 день мы еще дорабатываем эту программу, а на 500 наступает эпоха всеобщего благоденствия? Вот так и большевики, которые пришли и сказали: завтра мы все исправим. Вот мы, с нашим политическим и интеллектуальным капиталом, понимаем, что это нереально, а тогда люди поверили. Но если в 1917 году общество было политически неграмотным, то нынешнее общество более чем грамотно. И сегодня, как бы мы не хотели поверить обещаниям: «Дайте мне власть, и завтра у вас будет все замечательно», мы не поверим.
Дмитрий Сафонов в эфире «Говорим по делу»
Олег Кривенко: — Вы практически убедили, что проводить параллели и сравнения в контексте исторической науки не всегда уместно. Тем не менее, не удержусь от еще одного сравнения. Сейчас, по моим ощущениям, мы опять в кольце врагов, как когда-то молодая Советская Республика. Да, войска Антанты не маршируют по России, но войска НАТО вокруг наших границ. И хотя война на территории не идет, но объявленные нам санкции — это экономическая война.
Дмитрий Сафонов: — Очевидно, что мы имеем сегодня – это не результаты просчетов президента Владимира Путина или еще кого-то, а у нас любят сводить на персоны все возникающие проблемы. Это совершенно неправильно, не было бы того, с чем мы столкнулись сейчас, было бы что-то другое. Отменили поправку Джексона-Вэника, ввели акт Магнитского, по сути дела – тоже самое. Это все является элементами борьбы за влияние. Американцы ведут борьбу, прежде всего, за экономическое влияние. И не потому, что им так уж нужны месторождения или еще что то, просто они закладывают базу на будущее. Но при всех успехах у них есть большая проблема, которая им еще аукнется.
При всей своей мощи они усилили идеологическую составляющую – то, от чего погиб Советский Союз. Когда идеология начинает преобладать над здравым смыслом и все начинает подчиняться только ей – это бомба замедленного действия. Вот когда мы были уверены в незыблемости идей коммунизма, когда выбирали не то, что удобней, а что идеологически правильно, на этом мы и сломались. Американцы со своей мессианской функцией, что Америка превыше всего, что она самая главная, что она самая демократическая, наступают на те же грабли. И, конечно, это им неизбежно аукнется. Я вовсе не предсказываю Америке судьбу Советского Союза, но не аукнуться это не может. А пока все, что связано с негативным отношением к нам, связано с тем, что мы раздражаем.
Олег Кривенко: — Александр III часто говорил со своим министром: «Во всем свете у нас только два союзника: наша армия и флот». Получается, что как в прошлом нас не любили, так и в настоящем особых симпатий не испытывают.
Олег Кривенко и Дмитрий Сафонов в эфире программы «Говорим по делу»
Дмитрий Сафонов: — А как страны могут быть друзьями? Я понимаю, можно дружить домами и ходить друг к другу в гости, а вот дружить странами… В свое время в Советском Союзе полагали, что если в этой стране поменялся строй, то мы идем одним направлением, мыслим одинаково, теперь у нас общие ценности и все люди братья. Американцы пошли другим путем, они покупают элиту и делают это очень грамотно. Вот смотрите, насколько блестяще им удалось ликвидировать последствия 60-х годов. Взять ту же Францию, генерала Шарля де Голля, феноменальная фигура. Подавил мятеж ОАСовцев после Алжирской войны, когда казалось, все рушится. Не побоялся вывести страну из НАТО, пошел на демонстративное сближение с Советским Союзом и отнюдь не из-за того, что его любил и разделял нашу идеологию. Он просто понимал, что СССР должен был быть противовесом усиливающейся Америке. А сегодня практически все европейские политики – это марионетки, каждый из которых озвучивает только одну позицию. И, что очень интересно, как только кто-то из западного истэблишмента высказывает здравую мысль, то в его должности всегда приставка – экс. Экс-президент, экс-глава ЦРУ, то есть либо они кардинально умнеют, что звучит забавно, либо, и это, скорее всего, что пока они были действующими политиками, они могли говорить лишь то, что надо.
А в итоге выход, конечно, не в том, чтобы рано или поздно две державы столкнулись и обменялись ядерными ударами, на чем история человечества закончится, а в том, что будет выработан определенный паритет, с которым Запад, в лице США, может никогда не согласится, но примирится, хотя бы внешне, с фактом наших особых позиций. Да, не все у нас сегодня получается. Есть моменты, где мы ощутимо проигрываем. Но это борьба, это жизнь. Возвращаясь к вашему вопросу: наличие армии и флота действительно единственные гаранты сохранения России, как государства.
