Эксперимент в Перми: Могут ли чиновники прожить без дверей в кабинетах и чайников?

Поначалу Пермь была убаюкивающе сера. Зажатая между исполинскими сугробами, она сонно хмурилась под задорным солнцем, c ужасом ожидая весну. Скоро пермяки переобуются в резиновые сапоги и, поминая мэра-черта-губернатора и чью-то мать, отправятся в «заплыв» по столице богатого нефтеносно-калийного края, который отродясь не чистили как следует.

Вот и я, приближаясь к цели своего путешествия - зданию администрации области, довольно быстро намочил ноги, исполнил местный танец под названием «ой, б...ть» - поскользнулся, больно ударился спиной о корку льда и произнес заклинание, порочащее мэрию... После этого обряда инициации я был для города свой. Хмурый, в крепкой уральской шкуре пермяка, морально готовый тестировать ноу-хау местных властей. Они как раз собрались улучшить свою работу, чему я, черт возьми, был несказанно рад.

А началось все с хмурого мартовского дня, когда глава аппарата губернатора Макар Герман написал в своем блоге подчиненным:

«Нельзя, закрывшись в кабинете, закрыться от коллег, работы, посетителей... С апреля во всех кабинетах не станет дверей. Шкафы (для бумаг или одежды) будут ликвидированы как класс. Персональные принтеры уйдут в небытие».


На следующий день работяги торжественно вынесли двери самого губернатора и главы его аппарата. А вождь Великого Чиновничьего Переустройства Макар Герман пообещал к апрелю не только «обездверить» всех в этом здании, но и отнять у слуг народа самый дорогой «девайс» офисного планктона  - электрический чайник.

«В этом анекдоте что-то есть, - думал я, хлюпая по направлению к офису будущего, - и народу будет проще до этих бездельников добраться, и вроде как все на виду - не закроешься с секретаршей чаи погонять, конвертик не спрячешь, от посетителя не сбежишь... Повыковыривают так российских чиновников из пыльных норок, откроют они перед нами свой загадочный канцелярский мир и, глядишь, начнется сказочное превращение Иван Иваныча в приличного челове...

В этот момент я нечаянно посмотрел наверх и... застыл. На типовом в стиле серого сталинского ампира здании администрации, рядышком с российским триколором, свесив двухметровые ноги с карниза, сидел гигантский человек. Красный. Без головы. Его рука была поднята вверх, словно он отчаянно за что-то голосует...

«За что можно голосовать, будучи без головы», - машинально подумал я, чувствуя, как подбирается к горлу истерический хохот. Человек восседал напротив местного парламента. Это хоть что-то объясняло... Внизу - еще один огненный истукан. Спокойно сидит у администрации на гигантском стуле. Тоже обезглавленный. Рядом еще двое - на самокатах...

Но самое страшное - мимо них ходили люди и этого безумия не замечали. Потому что в России такого быть не может! Ударился, значит, не спиной, а головой - обреченно решаю... Но с реальностью примирил проходивший мимо паренек. Он вдруг остановился, как-то очень буднично показал безголовому средний палец (аполитичные пермяки уверены, что красный человечек не голосует, а показывает всему городу «фак») и пошел себе дальше.

Впечатленный, нахожу какую-то заплеванную, обтесанную открывателями пивных бутылок скамейку - сажусь, но на всякий случай оглядываюсь. И рефлекторно вскакиваю в верноподданном ужасе. Потому что я сел... на ВЛАСТЬ. Скамейки образовывали это сакральное слово, которое выглядело поразительно беззащитным под, извините, пятыми точками суровых пермяков...

Не представляя, куда я попал (те, кто смотрел фильм «Город Зеро» с Филатовым в главной роли, меня поймут), опасливо открываю дверь в администрацию, рассчитывая увидеть там как минимум голую секретаршу...Но это было бы слишком просто...



Первый этаж чиновничьего офиса был удивительно прозаичен. Герб, рекламный стенд, пара неразлучников-милиционеров. Впрочем, девушка у стойки отдела пропусков была мила и даже компьютеризирована.

- Вы к кому? - спрашивает.

Называю имя реформатора Германа. Показываю паспорт. Прохожу с облегчением. Наконец-то все как у людей... Но где тогда это хваленое обездверивание?! Поднимаюсь на третий - проход на этаж заперт. Нужен магнитный ключ.  Уже оригинально... То есть прорвавшийся через вахту разъяренный горожанин с промокшими ногами будет нейтрализован здесь... Спускаюсь к милой девушке.

- Ах да, - говорит, - действительно нужен ключ. Звоните Герману, пусть открывает изнутри.

Пермь была парадоксальна и восхитительна! Во мне забурлил гражданский азарт. По русской подъездной традиции жду, когда из «магнитной» двери кто-нибудь выйдет, и под возмущенные крики врываюсь на этаж... Ура, в конце коридора уже вижу обездверенный проем приемной главы администрации Германа... Но - бац! - еще одна стеклянная дверь с магнитным ключом... Видимо, для таких хитрецов, как я...


То, что глава аппарата Пермской краевой администрации Макар Герман человек прогрессивный, я заметил сразу. В приемной - стул, стол, секретарь. Она ежилась от сквознячка, предательски тянущего из соседней губернаторской приемной, но отсутствие дверей мужественно одобряла.

- Зато сразу видно, кто чем занимается - работает или, извините, в носу ковыряется, - объяснила она.

Самого главу администрации, на крыше которой живут красные  человечки, я себе так и представлял - 29 лет, в джинсах, в свитере, в  кабинете ровно пять предметов - стол, стул, компьютер, картина и часы.

- Смотрите, я убрал отсюда всю ненужную мебель - все эти шкафы, тумбочки, - гордо комментировал Герман, - сколько здесь, по-вашему, человек может работать?

- Трое?

- Шесть человек. Потому что по санитарному нормативу положено 6 квадратных метров...

- А зачем это вам? - пытаюсь вникнуть.

- Вот пример - после этого интервью я уеду на совещание и вернусь только к трем. То есть шесть часов мой стол будет свободным. Мы проанализировали ситуацию - получается, что в течение рабочего дня чиновники используют не более 70 процентов рабочих площадей. Люди находятся на совещаниях, в командировках, на больничном, в отпуске. Это неэффективно. Мы должны прийти к такой системе, когда у вас нет рабочего стола и кабинета - вы просто приходите на то место, которое свободно...

Рассказывая это, Герман рассеянно перелистывал свой блог, а я внимательно следил за выражением его лица. Накануне я оценил, как там неистовствуют его подчиненные.

«Уважаемый! - обращались они к реформатору. - Вы хотите лишить людей комфорта работы! И при этом думаете, что люди будут эффективнее работать? Если хотите обратить сотрудников против себя, то флаг вам в руки, это как раз будет последняя капля. Да и народ тоже уже от вашего бреда негодует, как будто дел нет поважнее, нежели шкафы выносить и двери снимать! Одумайтесь, пока не поздно!!!»

Но Герман был холоден. «У нас на одну чиновничью должность конкурс 16 человек», - пожал плечами он. Тем более что, если лишить русского чиновника рабочего места и отпустить на волю, он, как ни парадоксально, будет работать лучше.

«Дело тут в мотивации, - объясняет Макар.- Сейчас, как бы он ни работал, чиновник ничего не теряет. Ему незачем напрягаться. Его заработная плата рассчитывается по табелю учета рабочего времени - пришел, восемь часов отработал, ну и молодец... Эту систему мы будем ломать! У чиновника не будет постоянного рабочего места, он может приходить на работу хоть к 8 утра, хоть в 12 дня или не приходить вообще - работать дома, в кафе. Главное, чтобы он выполнял свои задачи...

Честно говоря, из-за зависти к лучезарному будущему непонимающих своего счастья пермских чиновников я даже забыл о злополучных дверях... Как же это было бы хорошо - надеть утром тапочки, зевнуть, включить компьютер и р-р-раз ты уже на работе...

- Это проблема менталитета - мы не привыкли людям верить! - восклицает Герман. - Не дисциплинируют чиновника стол, дверь, видеокамера... Это отбивает желание работать... Зато как это удобно - объявляется тендер, приходят люди к чиновнику «проконсультироваться», дверку закрыли, и начался переговорный процесс... Нет, ребята, теперь все видно!

Поэтому никто не захочет, чтобы граждане посещали этот офис. Люди будут сдавать документы в общественную приемную в одно окно. Там сидит девочка, с ней разговаривать бесполезно - ей все равно.

- Подождите, как это не захочет, чтобы посещали?! - настораживаюсь. -  А как же люди?! А как же обещанная открытость чиновников перед народом?!

- Приведу пример, - вздыхает Герман. - Приходит бабушка и ругается - я в общественную приемную не пойду. Сто раз там была, а крыша как текла, так и течет. Бабушке неинтересно, что этот вопрос не к власти, а к управляющей компании. И пошла бабушка по всем этажам. Заходит к губернатору, председателю правительства, мешает работать...

Вышел я из краевой администрации растерянным. То есть вроде все логично. Правильно. Либерально. Как выражается один мой приятель, «прогрессивенько». Думаю, через пару месяцев у здания правительства появится еще одна авангардная инсталляция - живописная куча чиновничьих дверей, павших к ногам граждан как символ борьбы с бюрократией... Но что-то было не так... Дежавю из 90-х? Я снова посмотрел на красного истукана, и в ушах зазвучал бодрый голос Германа:

«Любое общество безумно инертно. И, чтобы до него дошел какой-то посыл, нужен мощный эмоциональный толчок. Пусть даже с помощью красных человечков. Здесь нельзя делать что-то медленно и долго к реформам готовиться. Наша жизнь коротка!»


Теперь я понял, почему в раздраженной Перми к фразе «инициатива властей» обычно добавляют слово «очередная», а особо ядовитые - «пиар». Одни с хохотком, другие со злостью...

Тонкий аналитик, мой новый знакомый автослесарь Володя (проповедовавший свою «реформу», как заземлить электрический счетчик, чтобы не платить «коммуналку», - «так в нашем квартале все делают») жаловался.

- Я не понимаю, чего они хотят! - тосковал он. - Смотрю на человечков этих, силюсь уразуметь - что это значит. Клянусь, хочу понять - не могу. И злюсь... Или вот дверь у губернатора сняли, ну «П» (памятник букве-символу города, вызвавший у части горожан непристойные насмешки), прости господи, поставили. И что?! Мне-то какая радость?! Говорят, пиар... Ну какой это пиар, если людей раздражает! Многие говорят - воруют они так... Ты памятник надгрызенному яблоку у библиотеки видел?

- Видел. Забавно.

- Миллион рублей! Им девать деньги некуда?!

Я грустно наблюдал, как медленно закипал несчастный автослесарь в отчаянной попытке понять смысл реформ, в которые он снова угодил...

А ведь, черт возьми, интересно задумано. Губернатор для «мощного, эмоционального толчка обществу» специально выписал из Москвы известного политтехнолога (успевшего поработать даже на Виктора Януковича) и галериста Марата Гельмана, а также эпатажного режиссера Бориса Мильграма. Задача была поставлена четко - к 2020 году превратить Пермь в культурный центр Европы, и москвичи принялись методично подтягивать родину сериала «Реальные пацаны» к Парижу.

Штаб культурной революции ее вождь Гельман устроил в здании умершего речного порта, где открылся Музей современного искусства. Очаровательное место. Особенно если смотреть на него сзади. Во дворе музея валялись поврежденные недопонимающими горожанами буквы «П», рядом у вывески «Милиция» стоял пока невредимый Робокоп, а буйно изрисованный графити причал украшала лучезарная надпись «Счастье не за горами».

Внутри музея я застал выставку фотоинсталляции «Пир Трималхиона»... Долго думал. С одной стороны, автослесарь Володя наверняка бы расстроился, увидев, как  африканцы в костюмах официантов лапают уже немолодую актрису Светличную... С другой - в возвышенно-бесплодном поиске потаенного смысла - как-то забываешь, что ты на Урале...

Я, конечно, вышел, через пару метров поскользнулся, восстановил географию, но странное будоражащее пермско-парижское послевкусие осталось... Это уже не было дежавю. Скорее обреченное понимание - чем все это закончится... Ох уж эти старые-добрые либеральные грабли.

- А вы заметили, что у человечков есть голова, - хитро прищурился зампред пермского правительства Борис Мильграм, - просто она еще маленькая - не выросла.

И слово в слово повторяя «дверного реформатора» Германа, режиссер продекламировал до боли знакомую заповедь чуть ли не всех реформаторов на Руси: «Люди не хотят меняться, но они должны меняться! Пусть протестуют! Пусть создают коалиции и требуют: не надо нам красных человечков - хотим синих... Пусть только не спят!»

- Они говорят приземленные вещи, - усмехнулся я. - Хотят, чтобы сначала почистили город.

- А до этого, представьте, они не хотели! Они жили в грязи! Спокойно и очень комфортно!

«Да-да, знаю, люди говорят, вы козлы, потому что на улицах грязно, а вы в «человечков» играетесь, - вспомнил я слова Макара Германа. - Хорошо, мы выстроим лучшую систему ЖКХ, люди кивнут - да, это классно. Но на следующий день скажут - вы все равно козлы, потому что нет пешеходной улицы. И пробки на дорогах. Власть в любом случае будет виновата, потому что люди не привыкли чувствовать ответственность за свою жизнь...

Я не спорил. Зачем? У местных реформаторов и так много врагов. Их ненавидят оппозиционеры, посчитавшие, что тратить десятки миллионов в год на дизайнерскую студию Гельмана - подозрительная роскошь.

Их невзлюбила местная интеллигенция, исторически ревнующая к «бездушным» москвичам и непонимающая - если раньше тот же Гельман вкладывал в свои «безумные проекты» личные деньги (получая кэш от продажи билетов), то почему сейчас он тратит государственные?

Их недолюбливает даже лояльное к губернатору депутатское большинство, так и не простившее прозрачный «безголово-голосующий» намек и даже вычеркнувшее пару месяцев назад Гельмана из списка номинантов премии «За достижения в сфере культуры и искусства за 2008 год».

Их чуть ли не ежедневно бомбит ярый политический соперник губернатора депутат Чебыкин, сравнивая инициативы властей с «истребителем, который для переключения внимания выпускает ложные цели».

«Это хитрая тактика. Федеральная власть, например, спрашивает Чиркунова, почему четыре года строите перинатальный центр, - объясняет тактику своих противников депутат. - Губернатор отвечает: зато мы двери снесли. И теперь откройте пермские новостные сайты - двери, двери... и никакого центра».

Нейтралитет держит разве что местный бизнес, который свободно дышит при либеральных властях, а потому благодарно прощает всю ее непосредственность. И пара десятков тысяч горожан, ежегодно посещающих фестивали и выставки, которые в продвинутой Перми идут в режиме нон-стоп.  

Но странные пермские «революционеры» упрямо тащат куда-то упирающуюся изо всех сил Пермь... Помню, когда мне показали макет очередного памятника, который скоро появится на набережной, я взмолился.

- Этот двадцатиметровый сноп из железных согнутых прутьев с чем-то вроде консервной банки наверху добьет моего приятеля Володю. Сжальтесь! - попросил я Мильграма. (Думаю, с такой же интонацией обездверенный чиновник взывал к Герману: «Одумайтесь, пока не поздно!!!»)

- Приезжайте через год, - улыбнулся режиссер, - и увидите, что люди изменятся - понимающих станет больше. Уезжая из Перми, я купил магнитик-сувенир «Скептики будут посрамлены». А чем не шутит черт...

Владимир Ворсобин, Комсомольская правда